Беседовал: Алексей Полоротов
Иллюстрация: Александр Петриков
После объявления частичной мобилизации в Москве и других регионах к раздаче повесток привлекли сотрудников бюджетных организаций. Кого-то мотивируют деньгами и выходными, кого-то — угрозой увольнения. После начала мобилизации сотни людей по всей стране ходят по адресам подлежащих мобилизации и пытаются вручить им повестки. Вечерний звонок в дверь, когда никого в гости не ждешь, для людей теперь новый страх. Корреспондент «Осторожно Media» пообщался со стажером ГБУ «Жилищник» одного из московских районов, разносившим повестки, и записал его монолог.
Андрей (имя изменено) — стажер в ГБУ «Жилищник» одного из районов Москвы. В управу им было спущено распоряжение мэрии: сотрудники ГБУ в паре с участковым будут помогать военкоматам с доставкой повесток. Схема такая: специалист управы приезжает в военкомат, забирает охапку повесток и адреса подлежащих мобилизации. В выходные или вечером после работы выходит с полицейским напарником в рейд. За каждую врученную в руки призывнику повестку — 3 тысячи рублей.
Андрей участвовал в рейде с раздачей повесток в первый раз. Далее рассказывает он.
Мы встретились вечером у первого из домов, которые нам предстояло обойти, с сотрудником ГБУ, нас сопровождал местный участковый. Он нужен по двум причинам: он имеет право попросить, чтобы ему открыли дверь, и проверить документы у человека. А еще если ты ходишь с полицейским, то меньше шансов, что на тебя нападет неадекват или расстроенный получением повестки человек.
Заходим на первый адрес. Проверяем почтовый ящик — там квитанции не на ту фамилию, которая значится в повестке. У военкоматов много ошибок и часто сильно устаревшая информация. Как потом выяснится, по адресам, которые нам предоставили, люди иногда не живут лет по десять.
Все равно поднимаемся на нужный этаж, звоним в дверь. Открывает мужчина. Такой классический мужик лет примерно 50 в семейниках. В глазах испуг. Но когда слышит, что повестка не на его фамилию, заметно расслабляется. Квартиру снимает, по его словам, несколько лет, и человек, которого мы ищем, никогда там не появлялся. Дает номер хозяйки квартиры.
В этот момент по лестнице мимо поднимаются люди, слышат кусок нашего разговора и между собой так:
«Не повезло мужику, бедняга, забирают».
О том, что они ошибаются, я им сказать не успеваю. Участковый пишет на повестке: «По адресу не проживает», — и дописывает номер хозяйки квартиры.
Едем дальше. Звоним в очередную дверь — там не открывают. Хотя явно кто-то есть. Шевеление было слышно.
Мой наставник из ГБУ рассказывает:
— Военкоматы **** (прессуют) сильно, конечно. От нас там требуют чуть ли не электричество вырубать им и двери выпиливать. Я, конечно, таким заниматься не буду. Есть закон, по нему и работаем. Видел там этих из Владивостока (речь про сотрудника военкомата, который раздавал повестки и, чтобы попасть в подъезд, влез в форточку)? Ну вот ***** (не надо) такое.
Следующий клиент — в соседнем подъезде. Участковый с нами не пошел. Едем вдвоем. Звоним в дверь. Там тоже шум какой-то и шевеление. Дверь не открывают. Звоним еще и еще. Безрезультатно.
«Уууу, сука», — реагирует мой коллега, «Ну открой ты, ****, ссыкло. Скажи, что не живет, че мы тут тоже бродим, ****** (надоело)».
Никто на этот призыв не реагирует. Спускаемся к нашему участковому. Смеется над нашей неудачей, идем дальше.
Звонок в следующую дверь: неистово лает собака. Но дверь открывать не торопятся. Еще звонок: «Кто там?»
«Откройте, у нас повестка. Полиция».
Дверь снова открывает мужик в трусах. Национальный мужской наряд, получается. Семейники.
Нужный человек по прописке снова не живет. Квартирант показывает паспорт, говорит, что снимает квартиру лет 10 и про мужчину, которого мы ищем, никогда не слышал.
«****** (врет), чую», — шепчет участковый, после того как дверь закрывается.
Коллега из «Жилищника» тем временем говорит:
«Многие к этому [разноске повесток] халтурно относятся, просто походят, ни с кем не поговорят, а мы — мы информацию собираем. Все равно полезно, надо район свой знать и кто где живет и не живет. Запоминай тоже, пригодится тебе».
Ну так-то логично, район надо знать. Следующий адрес, следующая дверь, следующий мужик в трусах за ней. У нас повестка для его сына. Он говорит, что где сын — не знает. Но в показаниях немного путается.
«Мы не знаем, где он, он здесь не живет. Мы вообще не общаемся. Вечером вот должен был зайти, но трубку почему-то не берет»
Говорит мужчина вещи, смахивающие на взаимоисключающие. Берем номер телефона его сына, на повестке пишем, что по прописке мужчину обнаружить не удалось.
Последний на сегодня адрес. Коммуналка. И тоже глухо. Про нужного нам мужика никто не слышал. А вот женщине, открывшей дверь, поговорить явно очень хочется. Пока участковый записывает в повестку, что «не проживает по месту прописки», женщина успевает вкратце пересказать едва ли не весь свой жизненный путь.
На сегодня рейд окончен. Мои коллеги начинали ходить еще с утра и не выдали ни одной повестки.
«Потому что в военкоматах все плохо организовано. В масштабах страны такого никогда не происходило и никто не знает, что делать. Там бабки за 20 тысяч сидят и работают, а над ними военком-полковник. Ну что ты таким составом сделаешь? Кого организуешь? Там всем положить на это. Надо на всех погоны обратно повесить, чтобы подчинялись нормально. Но орать на нас все равно будут, потому что нужны цифры и план выполнить».
План, который, по слухам, в 15 тысяч мобилизованных, выполняется в основном через уведомление на месте работы. В Москве редко кто живет по прописке. Многих это сейчас спасает от мобилизации.
Курим под дождем. Прощаемся. Мужики разъезжаются к семьям. У них завтра выходной. Повестки носить будут другие.
