18 марта — очередная годовщина воссоединения Крыма с Россией. Этот день в Москве принято отмечать концертом-митингом в «Лужниках». В этом году митинг оказался даже важнее — из-за ситуации в Украине. К «Лужникам» вместимостью 80 тысяч человек пришли / пригнали 200 тысяч. Журналист Алексей Полоротов сходил на этот концерт для «Осторожно, новости», послушал Владимира Путина и людей, которые пришли в «Лужники». Возможно, не все по своей воле.
Уже в 12 дня на красной ветке метро ниже «Чистых прудов» в поезд попасть практически невозможно. «Лубянка» — пассажиры уплотняются. «Охотный ряд» — чувствую, как хрустит позвоночник. «Библиотека им. Ленина» — забыл, как дышать. Едут все на «Спортивную» — именно там находится стадион «Лужники». “Парк культуры” — кто-то грозит соседу неприкрытым насилием и членовредительством.
«Ребятушки, давайте до „Спортивной“ дотерпим и не будем драться, и так тяжело!», — говорит женщина, которая буквально на мне висит.
Народ сдавленно хихикает. Понятно: коллеги.
«Блин, лучше бы до вечера отработал», — бурчит в усы мужчина.
«Станция „Спортивная“», — вагоны пустеют.
Из метро выход только в одну сторону: к «Лужникам». Кругом Росгвардия.
Люди сбиваются в группки по 5-10 человек, достают флаги, весело болтают про работу. Офигевают от количества народа.
«Как же все они поместятся-то», — спрашивает мужик лет сорока у своей то ли коллеги, то ли подруги. Та пожимает плечами.
«А вы чего сюда?», — спрашиваю.
«Ну, нам сказали, что зачет поставят. Да и отчитаться надо будет. Может, тем кто не пришел — вообще кирдык», — отвечает юниор, которого я скорее был бы готов увидеть на модном рэп-концерте.
«Как думаете, Путин будет?», — спрашивает парень в ответ.
«Класс, тогда не зря пришли, видос запишу», — улыбается и отворачивается к своим.
Первый кордон на входе в «Лужники» выглядит очень пестро. Много ЛДПРовцев, рядом с ними люди с флагами, похожими на адыгейские, казаки, юнармейцы, много флагов, ленточек, но обстановка слегка напряженная — очереди никто не любит. Пристраиваюсь к ЛДПРовцам, меня отгоняют, потому что я без партийной кепки. Отклеиваюсь к каким-то бюджетникам.
«Ребята, сейчас дойдем, сфоткаемся и по своим делам, не нойте», — строго вещает женщина — явно неформальный лидер этой компании.
Ребята все равно тихонечко ноют, злятся из-за очереди, неспешности росгвардейцев, нерасторопности организаторов, тех кто пытается протолкнуть их сзади или сбоку, на тех, кто топчется по ногам.
«Паря, давай оградку двинем, да пройдем», — дышит на меня перегаром мужчина лет 50.
«Ага, чтоб нас Росгвардия забрала?», — отвечаю. Силовиков я побаиваюсь.
Мужик отодвигает ограждение все равно, пытается пролезть, толпа видит новый проход, качается в ту сторону, мужика прищемило между двумя железными ограждениями: «Яйца, *****!». Пролез в итоге, правда долго слушал нотации от кого-то из организаторов.
Примеру мужчины решили последовать и остальные: растаскивали ограждения, пролезали без очереди, все это спровоцировало давку, люди друг на друга матерились и обзывали дебилами. Никто, слава богу, не упал под ноги раздраженной толпы. Но тех, кто был около оградок, после каждой волны капитально придавливало.
Прохожу к «Лужникам». Людей еще больше, чем снаружи. Работают полевые кухни, играет музыка: «Давай, Россия, давай-давай!» На улице атмосфера скорее не праздника, а какой-то внеплановой тусовки, тимбилдинга. Люди обсуждают работу, мужчин, женщин, санкции, футбол и, конечно, деньги.
«Вот я вроде месяц назад был человеком со сбережениями, а теперь — нищий. Ну ничего, зато укропов нормально разматываем там», — рассказывает мужчина коллеге, я курю рядом.
Спрашивают, из какого отдела я. Отвечаю, что из отдела по борьбе с экстремизмом. Смеемся, ухожу. Полевые кухни очень приятно коптят дымом, но через это людское море надо как-то попасть в саму «Лужу». Выглядит не очень реалистично, но мне удается зацепиться за какой-то человеческий паровозик и я уже в зоне досмотра.
Люди говорят про какие-то билеты, у многих эти билеты в руках. У меня никаких билетов, конечно, нет. Уже выдумываю истории про то, что потерял или про то, что меня отправили из деревни послушать Путина и всем потом рассказать. Обе версии звучат довольно жалко и позорно, но после того, как проходишь фейсконтроль, никакого билета не спрашивают.
Досмотр очень поверхностный, думаю, что легко бы пронес что-то, если бы захотел.
Стадион уже практически битком, сектора заняты, а волонтеры гонят новоприбывших на самый верх. Там еще есть, где встать.
Уже на самом стадионе вижу мужчину в костюме казака. Он чем-то явно недоволен, кажется, тем, что он — казак. Перекрикивает стадион, чтобы его слышали в телефоне: «Казаком, *****, нарядили, какой я, *****, казак?!», — возмущается человек в костюме казака.
Зато курить можно прямо у входа на стадион, росгвардейцы смотрят безучастно, а один даже стреляет сигаретку.
«Да норм, поспокойнее, чем на митингах», — говорит.
«А, может виделись уже тогда», — гыгыкаю в ответ.
«А ты что ли либераха?», — «Нет, — говорю, — не очень, тоже работал», — «Аааа, тогда ладно».
На сцене поют какие-то непонятные люди, потом Денис Майданов, который кричит про то, что мы «выиграем эту *то-чего-нельзя-называть*», Басков, народные артисты ДНР, Газманов, конечно. Между песнями конферансом развлекают Дмитрий Губерниев и Мария Ситтель. Тимати поет: «Это новая школа, все как будто под спайсом». Ведущие потом напоминают, что с нами бог.
Практически на разогреве у Владимира Путина выступает Рома Жиган. Тот самый, которому на тот момент премьер Путин вручал приз за победу на «Битве за респект», тот самый, который ставил на колени рэппера Оксимирона и тыкал ему в лицо пистолетом 10 лет назад. Теперь Окси собирает деньги украинским беженцам и, видимо, больше не въездной в Россию, а Жиган — разогревает президента. Хотя окружающая меня молодежь признаётся, что песен его не знает и не слышала. Теперь вот услышала: «Мы встали с колен, дорогой Питер Пен».
Немного “Любэ” и — Путин. Президент очень эмоциональный: «Крым — наш», «войну (это его слова, а не интерпретация, прим. автора) — выиграем», «мы останавливаем геноцид».
Дальше снова Газманов, а телеграм разрывается: «что случилось?» Не понимаю вопроса: Путин поговорил и ушел. Потом мне расскажут, что была проблема с трансляцией и Путина якобы освистали. Кто-то может и свистел, но слышно не было. В «Луже» все прошло спокойно.
Путин уходит. Я — тоже. Симоньян с Канделаки слушать не готов даже за деньги. Народ рассудил так же, плыву в людском потоке тысяч из десяти человек.
Расспрашиваю всех подряд, потому что медленно и скучно. Спрашиваю, какой по Украине положняк.
«Ну, давно пора было, восемь лет ждали!».
«Не знаю, это ж братья наши, надо было разговаривать».
«Раз уж начали, надо всех гасить, а то сожрут Россию нашу».
«Главное, чтоб Бидон по нам не жахнул!»
«Я вот против этого всего, я в Одессу к братьям-украинцам хочу ездить, а не к рабам».
«Спортивная» закрыта — идем на «Фрунзенскую». Росгвардейцы усталые и не такие милые — матерятся и хамят женщинам. Женщины хамят в ответ. Но тут никого не задерживают. Плывем к метро.
Вход бесплатный и какие-то ребята начинают скандировать: «Спасибо, Путин!» Сотрудники метрополитена просят «не орать».
Заползаем в вагоны, снова: забыл как дышать, позвоночник хрустит, сдавленное хихиканье, «поаккуратнее с флагами, *****». Те, кто помоложе, обсуждают, в какой поедут кабак, «чтоб подальше отсюда», те, кто постарше, ничего не обсуждают ни с кем и просто уже хотят домой.
Это была годовщина воссоединения Крыма с Россией. МВД отчиталось: на акцию пришло 203 тысячи человек. Очень похоже на правду.
Уже вечером подруга мне сказала: «Раз мы можем оплатить безделье 200 тысяч человек. Значит, все не так плохо».
