Текст: Ксения Собчак
Сорок лет назад наша страна зашла в тупик. Сил еще хватало строить орбитальные станции, а вот массовый выпуск компьютерных процессоров освоить уже не удалось. Но гражданское общество после 1956 года потихоньку стало реанимироваться. С «вражьими голосами», джинсами и бобинами с рок-музыкой сквозь «железный занавес» страна стала возвращаться туда, где ей было самое место, — в мировую культуру без границ и предрассудков. И вот эти два разнонаправленных процесса — экономико-социальная стагнация и медленный рост гражданского общества — стали фоном для политического взросления Горбачева.
Мы, видимо, никогда не узнаем, когда Михаил Сергеевич по-настоящему пришел к своей революционной формуле «перестройка — ускорение — гласность». Вернее, когда он подумал, что это осуществимо, что это действительно необходимо стране.
Порядок позднего СССР, обложенного первым в мире ядерным запасом, мог продлиться еще долго. Но выходцу из ставропольских крестьян было очевидно: происходящее не навсегда. А самое главное, Горбачев где-то интуитивно уловил, что ускорение — по факту переход от индустриальной к постиндустриальной экономике — не может случиться без освобождения. Это была середина 1980-х годов: в США Стив Джобс и Билл Гейтс создали Apple и Microsoft, а в СССР Горбачев понял, что наших компьютеров никогда не будет без свободы. Так последний генсек сделал, как сейчас кажется, очевидный шаг для будущей креативной экономики — дал свободу креативным людям.
Но Горбачев шел дальше. От локальных проблем он поднялся до проблем всего человечества и создал «новое мышление». Лидер СССР первым в мире заявил, что пора перестать бряцать оружием, сосредоточиться на экологических и гуманитарных проблемах. А для их решения требуются усилия всего человечества. И он своими поступками доказывал, что это была не только конъюнктурная риторика. Он вывел войска из Афганистана, начал сокращать ядерный запас, прекратил советские программы, грозившие экологической катастрофой, освободил Восточную Европу.
А ведь по факту Горбачев просто хотел закончить русскую революцию и уничтожить раскол и противостояние между государством и обществом. Государство впервые (и в последний раз) пошло навстречу гражданскому обществу, и люди впервые могли заговорить с государством на языке равных партнеров. Впрочем, заговорить — это сильно сказано. И государство, и общество только учились диалогу, а вернее, разговаривать. И это был мучительный процесс.
Вскоре от Горбачева стали отворачиваться. Его просто не поняли. Он был человеком XXI века и пытался помочь стране и обществу заскочить на подножку уходящего поезда научно-технической революции и постиндустриальной экономики. А истерзанная революцией и расколом страна погрузилась в решение проблем XIX и XX веков. Перестройка — реформирование власти — провалилась первой. Мнимые соратники Горбачева мечтали о «свечных заводиках», которые будут приносить им миллиарды. Национальные окраины захотели построить национальные государства по канонам прошлого века. Общество сосредоточилось на критике и перераспределении номенклатурных дач, а не на взращивании гражданской солидарности. Ведь гласность нужна была, чтобы критиковать, а не чтобы строить. Так ведь?
Козла отпущения нашли очень быстро — им стал Горбачев. Армяне и азербайджанцы стали решать с автоматами в руках вековые проблемы — виноват Горбачев. Взорвалась АЭС — виноват Горбачев. Ученые повалили из страны — виноват опять же он. И так далее.
Конечно же, виноват Горбачев. В возникших негативных явлениях, безусловно, была его вина. Он оказался слишком наивным, когда требовалась хитрость и мудрость, и был слишком нерешителен и осторожен, когда требовалась ответственность. Чего стоило его демонстративное молчание, когда происходили кровавые события в Закавказье и Прибалтике?
И все же за свои ошибки он заплатил потерей власти. Это и сейчас кажется фантастическим поступком — отказаться от власти, не цепляться за нее, когда собственная политика зашла в тупик. А ведь варианты и возможности остаться в Кремле у него были. Он мог не устраивать выборы народных депутатов и тем более не транслировать их по центральному телевидению. Он мог посадить Ельцина или отправить его в ссылку в Горький к Сахарову. Он мог оставить армию в Афганистане. Он мог падающие цены на нефть объявить происками Запада и сплотить народ вокруг своей фигуры. А главное, мог вообще ничего не делать: он не обязан был разбираться с тяжелым наследием советских десятилетий. Его бы сейчас вспоминали как Брежнева. Все же забыли, что в начале поддерживали Горбачева, потому что он был «пятидесятилетним молодым», который «наведет порядок».
Его попытка исправить чужие ошибки и копившиеся годами проблемы стоила ему политической карьеры и черной всеобщей неблагодарности. Но, положа руку на сердце, кто действительно хотел бы жить в мире, где бы не было Горбачева?
Его больше нет.
