Текст: Алексей Полоротов

Главным ньюсмейкером прошлой недели стала Белгородская область. 22 мая диверсионно-разведывательная группа «Русский добровольческий корпус»* с боем прошла на российскую территорию через КПП Козинка. Диверсанты, практически не встретив сопротивления, захватили три приграничных села: Козинку, Глотово и Гору-Подол, а над глотовским ДК даже вывесили украинский флаг.

Бои продолжались почти двое суток, в итоге РДК* ушли обратно. А вот обстрелы приграничных населенных пунктов только усилились. Корреспондент «Осторожно Media» Алексей Полоротов побывал в селах, находившихся под контролем диверсантов, поговорил с местными жителями и съездил в город Шебекино, который подвергается самым массированным обстрелам с начала СВО.

Я приезжаю в Белгород четвертый раз за год. По приезде он всегда создает обманчивое впечатление. Красивый, цветущий и размеренный город. Люди сидят на террасах кафе и ресторанов, малышня катается на самокатах, парочки гуляют и милуются — жизнь. Если ты не знаешь, куда приехал, ни за что не догадаешься, что в полутора часах езды буквально сутки назад шли настоящие бои, а над самим городом по ночам регулярно работает ПВО и периодически летают боевые украинские беспилотники. Да, это обычное дело для, например, Донецка или Харькова и Херсона. Но здесь не Донецк. И тем более не Украина. 

Так, например, в ночь на 24 мая, по словам местных, БПЛА упал на здание местного ФСБ. Официально об этом нигде не писали, но мне об этом рассказали три незнакомых друг с другом человека. Тем временем в ночь на 22 мая российские войска атаковали украинские города. Местные СМИ сообщали об обстрелах Днепра, Запорожья и Харькова. Пострадало не менее 8 человек и 25 домовладений. Минобороны РФ назовет эти атаки ударами по критической инфраструктуре. Утверждается, что российские войска не бьют по гражданским объектам. 

24 мая областная администрация устроила пресс-тур для провластных СМИ: в сопровождении военных их повезли в Грайворонский район, чтобы снять последствия вторжения РДК. Через несколько часов стало известно, что эта группа журналистов попала под минометный обстрел. Предположили, что били из-за случайной утечки: кто-то из корреспондентов еще до выезда выложил в соцсети фото машины и обозначил маршрут. Конечно, это просто теория, бомбить могли и просто так. Там теперь все время бомбят.

Только за последнюю неделю в области под обстрелами погибло четыре человека, не меньше десяти были ранены. Количество обстрелов и выпущенных снарядов подсчету уже не поддается.

Местные утверждали, что без договоренности с властями к границе проехать не удастся. Пугали блокпостами и ФСБшниками. В итоге договариваюсь с водителем Юрой доехать до Грайворона. Это небольшой райцентр на границе с Украиной. Поблизости от него как раз и расположены села, в которые заходили диверсанты (да и до него тогда тоже долетали мины). Юра лишних вопросов не задает. Рассказывает, что к границе ездит не очень часто, но «заказы бывают».

«Знаешь, мне кажется, что у нас многое власти замалчивают, чтобы народ не будоражить. Вот там в Грайвороне КТО [режим контртеррористической операции] отменили, да? Через сутки после того, как эти зашли, отменили. А там ведь еще сутки стрельба была. Или вот беспилотник 24 мая упал на ФСБ — никто про это не писал нигде. А он ведь упал. И больницу вот только что эвакуировали. Тоже не просто так, думаю. Но из-за чего, не говорят»

размышляет Юра.

Когда начали строить засечную полосу (которая должна защищать границу от перехода тяжелой украинской техники и в которую, по словам белгородской администрации, вложили 10 млрд рублей), Юра возил снимать ее другого журналиста. Говорит, что сделана она на совесть. Хорошая черта, технике там тяжело проехать. Но есть нюанс.

«Там, где ДРГ зашла, там засечной черты нет, она там обрывается. Украинцы, понятно, про это знали. Если бы через засечную черту проходили, им там тяжело на технике было бы проехать. И обратно тоже хрен уедешь нормально. А там, где они зашли, нету нихрена. Вот они и зашли спокойно»

водитель Юра.

Грайворон

Трасса по направлению к Грайворону побита жизнью: из-за того, что к границе на прицепах везли танки, асфальт во вмятинах на протяжении нескольких километров. Тем временем мимо проезжает КамАЗ, на котором стоит подорванный джип с нарисованными белым баллончиком крестами — джип РДК, такие показывали в новостях, когда отчитывались об уничтожении диверсантов.

В самом Грайворонском районе у каждого моста стоит палатка или будка — так теперь охраняют важные объекты, ведь если мост разрушат, то техника к границе быстро подъехать не сможет. Палатки видно и в лесу, каждые 500 метров проглядывают сквозь деревья, рядом — солдаты с автоматами, которые особо и не прячутся. Именно с этой, левой стороны обочины — граница. Вглубь периодически ведут следы чего-то тяжелого, сломанные деревья и кусты сомнений не оставляют: машина бы там не проехала. Значит, танки или БМП. 

«Тут по зеленке можно неделями прятаться на самом деле. У нас как-то мужик в городе с ума сошел. Ему продавцы нагрубили, он сходил за стволом домой, вернулся, пострелял их и в лес бежал — так его несколько дней найти не могли. Сам вышел, когда жрать захотелось. Так что эти тоже по реке могут спокойно пройти и шататься у нас сколько угодно, так что правильно солдат сюда везут, нехай охраняют»

Юра

Но при этом на пути в город нет никакого досмотра. В самом Грайвороне тихо. О недавних обстрелах напоминают разве что побитые стекла магазина «Магнит», посеченный асфальт около него да пара работяг, латающих крышу местной администрации. Решаем ехать дальше, хотя оба уверены, что дальше-то нас точно не пустят.

Буквально через 100 метров после таблички «Гора-Подол» видим в кювете расстрелянную 22 мая вишневую легковушку. В ней не меньше пяти пулевых отверстий. Крови в салоне, правда, вроде как нет. Надеюсь, что тот, кто был за рулем, жив и здоров. Людей на улицах нет, дома посечены, в некоторых дыры от прилетов мин. Но так как людей не видно, едем дальше, в Глотово.

Глотово

В Глотове по домам ходят представители администрации. Они описывают ущерб: губернатор обещал помочь всем пострадавшим. На дороге замечаем небольшое ограждение из камней и шифера. Оказывается, это застрявшая в асфальте неразорвавшаяся мина. Саперов в поселках еще не было.

Подхожу к ближайшему дому, из калитки там выглядывал подросток, здороваюсь, пацан пропадает.

Забор изрешечен пулями, причем видно, что стреляли с обеих сторон. Там шел бой. Из дома выходит женщина, ругается.

«А что это вы тут снимаете? Я вам разрешала разве?»

Отвечаю, что журналист из Москвы, извиняюсь и спрашиваю разрешения.

«Вот так бы сразу. Пойдем, сейчас все покажу», — приглашает женщина.

Ее зовут Наталья, и они с сыном были дома, когда РДК заходили в село.

«Они шли по центральной улице маршем, никого не таясь. Никто их не ждал и не встречал, понимаете? Они спокойно пришли. На клуб еще флаг свой повесили»

говорит Наталья.

Это действительно так, слова Натальи подтверждает видео лидера РДК Дениса Капустина (называет себя Никитиным) от 29 мая: на КПП тогда сидела «одна тетенька», пройти через границу было легко, бойцы РДК ожидали мощной атаки российских войск, но российских войск нигде не было.

Наталья говорит, что стрельба началась минимум в 9 утра. Они с сыном сначала сидели дома, думали, что все стихнет и успокоится.

«Где-то в 12, когда их уже увидели, уехали в Белгород. Эвакуации никакой тогда еще не было. Они были в селе, но нас не тронули»

вспоминает Наталья

Она показывает свой двор. Одна мина ударила в сарай, другая — в участок. Ведет к соседям, те домой еще не вернулись, но во дворе большая воронка от взрыва — прилета в дровяную поленницу.

«Электричества нет, связи нет, интернета нет…»

Спрашиваю, не страшно ли возвращаться. Страшно, конечно, но они оставили во дворе на привязи собаку, даже не знали, увидят ли ее живой. Приехали обратно. На тот момент губернатор еще не распорядился о возвращении местных в приграничные села, но люди уже потянулись. Переживали за скотину и хозяйство. Собаку, кстати, не тронули. Она бодро и заливисто меня обгавкала. 

Интересуюсь у Натальи, кого та считает виновным во всем происходящем. Дипломатично говорит: «Да шут его сейчас уже разберешь. Теперь уже точно все виноваты. Хочется, чтобы все это просто закончилось скорее. Жизни нет нормальной».

Козинка

Следующая по пути — Козинка. Ей досталось больше всего. Кажется, нет буквально ни одного дома, который не пострадал от прилетов или перестрелок. Только по официальной информации от Гладкова, по селу с 22 мая нанесли не менее 487 ракетных и минометных ударов. 

Останавливаемся у крайних домов Козинки. Осматриваемся. Кругом раскуроченные дома, жить в которых теперь вряд ли возможно. В одном месте взрывная волна унесла кусок забора метров на 200. Причем видно, что этот забор раньше уже ремонтировали — прилетело не в первый раз.

В селе, кроме нас, кажется, нет никого. Разглядываем воронку в асфальте, как вдруг в 100–150 метрах происходит взрыв.

«О, мина»

буднично говорит Юра.

Прилета слышно не было, так что и испугаться никто не успел. Позже я узнаю, что ту самую группу провластных журналистов обстреливали день назад именно здесь и именно такими бесшумными минами. Совсем близко к месту прилета решили не ходить, вдруг еще одна — а мы парни все-таки не бессмертные. Фотографируем дома, Юра подбирает осколки от мин, разворачиваемся и едем к местному ДК, который был захвачен диверсантами.

«Аккуратнее ходи, на траву не ступай, вдруг там «лепестки», — говорит Юра (лепестками называют противопехотные мины ПФМ-1, ВСУ часто используют их на Донбассе. — Прим. ред.). 

Дом культуры закрыт, а в его стене зияет дыра. Стекол, естественно, тоже нет. Находим хвост от ракеты, Юра говорит, что заберет его с собой — «сыну показать».

Уже в Белгороде одна из местных жительниц, которая уехала из Козинки, расскажет вот что: РДК не были такими миролюбивыми, как пытались подать в своих видео. Они отбирали у всех мобильные телефоны, били, а одного — из теробороны — пытавшегося оказать сопротивление убили. Губернатор Гладков утверждает, что диверсанты выстрелили мужчине в голову на глазах у жены. 

Другая женщина по имени Анна подтверждает: РДКшники вели себя жестко. По ее словам, они с семьей чудом успели уехать.

«Я уже помолилась. Думала: все, убьют. Но убивать не стали. Мы затихарились, а потом уехали», — говорит Анна.

Добавляет, что свозила бы к себе в село министра обороны Шойгу «или еще кого-нибудь», потому что жить, как они живут, невозможно.

«Ну сам подумай, нас год уже расстреливают, всем наплевать. Если бы эти не зашли, так бы никто про нас и не вспомнил»

предполагает Анна.

Кажется, что все мои собеседники в этот приезд задают один и тот же вопрос. Почему диверсантам удалось так легко пройти через границу, если военные знают, что там нет засечной черты и это одно из самых незащищенных мест на границе?

Вот только кому его задавать — непонятно. 

Теперь, правда, ситуация изменилась. В Грайворонский район стянуто несколько сотен военных. Только по дороге в Белгород мы увидели несколько пазиков и «Уралов», под завязку набитых солдатами. Правда, ночью в сторону Козинки с украинской стороны было выпущено не менее 130 снарядов.

Шебекино

На следующий день еду в Шебекино — город на сорок тысяч человек в 20 километрах от украинской границы. Его тоже регулярно обстреливают с украинской стороны. 

Близ центральной площади в городе стоит Дворец молодежи. Окна заставлены мешками с песком, а проезд к черному ходу огражден забором с колючей проволокой, шлагбаумом и бетонной будкой с бойницами.

Пока я фотографирую Дворец молодежи, подходит молодой человек, представляется «неравнодушным гражданином», начинает явно снимать меня на камеру и спрашивает, что я тут делаю и кто такой. После того как я говорю, что журналист из «Осторожно», напряжение спадает. Знакомимся, обсуждаем жизнь в Шебекине. Парня зовут Кирилл, и свое внимание он объясняет тем, что «ездят тут всякие» и могут «наснимать, как «Дождь»**, не пойми чего. Оказывается, журналисты «Дождя»** тоже тут были, снимали сюжет — и итоговый монтаж то ли синхрона, то ли интервью одного из героев не понравился начальству этого самого героя. Кирилл утверждает, что слова человека вырвали из контекста и с тех пор журналистам оппозиционных изданий доверяют не все.

Но меня интересуют мешки с песком на окнах. Кирилл рассказывает, что их поставили недавно, потому что прилетает с украинской стороны регулярно. Сам он работает во Дворце молодежи (кстати, теперь концерты и мастер-классы там проходят в основном онлайн). Кроме Дворца молодежи, забаррикадировано в Шебекине здание прокуратуры и почему-то магазин «Хлеб из тандыра».

Спустя примерно полчаса после того, как мы попрощались, мой новый друг пишет, что надо быть аккуратнее, потому что «началось х***рево». Но прилетов, если честно, не слышно. Хотя, как позже выяснится, ракеты падают не только в районе, но и в черте города.

Через какое-то время становится действительно громко. Бам-бам-бам. Дети на детской площадке не реагируют и продолжают играть. Бам-бам-бам. Мужик на скамейке открывает пиво. Кажется, на эти звуки обращаю внимание только я.

«Это вылеты», — поясняет мне парочка на другой скамейке, поближе.

За год с лишним местные научились отличать прилеты и вылеты по звуку. Вообще с эвакуацией во время обстрелов у них все отлажено. Если в городе громко, то персонал заведений — кафе и ресторанов — уводит посетителей в укрытие. Люди заботятся друг о друге, и обычный прохожий, если тревога застигнет его посреди улицы, в беде не останется. Да и убежища в центре большинству известны.

Само Шебекино весной выглядит как город-сад. Много деревьев и цветов. Здесь действительно хочется гулять. Красиво. Но обстрелы, конечно, делают его слегка менее привлекательным с точки зрения туризма.

В Белгороде в эти дни было относительно тихо. Несколько раз СМИ пишут, что на подлете к городу сработало ПВО, но это абсолютно будничные объявления.

Хотя нельзя сказать, что совсем никого из местных вероятная бомбардировка не волнует. Так, один из собеседников рассказывает: его рабочее место у окна, и во время тревоги каждый раз приходится делать кувырок под стол, потому что это самое безопасное место (из тех, до которых можно быстро добраться).

«Я еще с девушкой общаюсь, она за городом живет. Говорит: «Щас у вас будет», я считаю до семи — и да, бахает»

27 мая Шебекино подверглось пяти массированным обстрелам. Под один из них едва не попал губернатор области Вячеслав Гладков, который выехал в город, чтобы осмотреть последствия. Кирилл говорит, что так сильно город не обстреливали еще ни разу.

29 мая губернатор Гладков заявил, что для прекращения обстрелов к Белгородской области надо присоединить Харьковскую. При этом Харьков только в мае пережил как минимум 15 российских бомбардировок — по версии РИА «Новости». 

После того как этот репортаж был написан, Гладков сообщил о том, что пункт временного размещения с эвакуированными жителями был обстрелян. Есть жертвы.

* — Террористическая организация

** — Иноагент