Срочную службу в израильской армии должны пройти все граждане — в том числе и те, кто приехал в страну и смог получить паспорт благодаря еврейскому происхождению. По разным оценкам, русскоязычных в стране до 18%, в вооруженных силах Израиля служит много парней и девушек, которые росли или родились в России, Беларуси или Украине. Мы поговорили с репатриантами, которые прямо сейчас участвуют в боевых действиях против ХАМАС, о том, как они встретили 7 октября, как воспринимают нынешнее противостояние и что думают об СВО.
Владимир, 24 года (имя изменено). Боец спецподразделения пехотной бригады
Проблема не в самом секторе, а в группировке, которая сидит внутри этого сектора. Мы не воюем против Газы, против конкретной национальности или вероисповедания — ведется бой против конкретной группировки, которая делает все, чтобы этой страны Израиль не существовало.
Родители Владимира переехали в Израиль из Магадана в 90-е, воспользовавшись тем, что бабушка по папиной линии — еврейка. Парень родился в Израиле в 1999 году, но, когда ему было три года, семья вернулась обратно. Решение приняли, потому что в Израиле произошла серия терактов. Вырос и отучился Владимир в Магадане, но в 2017-м, после окончания школы, всего за несколько дней до совершеннолетия он репатриировался. По словам военного, у него было ощущение, что Россия — это не его место. «В Израиле видел больше перспектив и в плане военной службы, и в плане жизни. Конечно, у меня в РФ семья, друзья, со многими из которых сейчас я поддерживаю связь. Но по внутренним чувствам больше тянуло в Израиль», — говорит он. При этом Владимир изначально хотел оказаться в армии и был очень рад, когда смог призваться в израильские войска.
Вариант с ВС РФ он не рассматривал. «Целый год тратить на то, чтобы драить сортиры и строить дачи всяким погонам, как-то не очень, потому что для меня армия — это что-то более. Меня бы отправили в какое-то захолустье фигней страдать», — говорит он про свои ощущения в 2017–2018 гг. Во время прохождения обязательной службы в Израиле он оказался в спецподразделении внутри бригады «Гивати» (пехотная бригада Армии обороны Израиля), его курс молодого бойца длился год и три месяца.
«Грубо говоря, я оказался в спецназе. Нас готовили к экстренным ситуациям, были большие физические нагрузки. Спали по несколько часов, часто бывало, что нас будили среди ночи, потому что мы должны быть готовы ко всему. Без разницы, сколько ты поспал, — на следующий день тренировка с утра до вечера. У нас были и марш-броски на разной местности, и стрельба», — рассказывает Владимир.
Тяжелые нагрузки давались не без проблем. «В какой-то момент случился эмоциональный надрыв — мне было тяжело и я хотел перевестись в другое подразделение или род войск. В Израиле я был один на тот момент — родственники остались в России, я не чувствовал поддержки. С семьей у нас большая разница во времени, поэтому постоянной возможности созваниваться не было. Но все-таки переборол себя: часто смотрю на ситуации в стиле соревнований. Дал себе морального леща и перенес эмоциональный перелом», — говорит военный.
Во время службы, уже после курса молодого бойца, Владимира отправляли в патруль на «спорные территории» (так он называет западный берег реки Иордан, который по плану ООН должен был перейти арабскому государству, в реальности его частично контролирует Израиль). Тогда же военный столкнулся с терактами. «Несколько лет назад на одной из трасс, которую мы охраняли, террорист открыл окно машины и начал стрелять по стоявшим на остановке. Мы смогли его обезоружить, но от стрельбы погиб ни в чем не виновный мальчишка-подросток. Мне хочется, чтобы таких ситуаций не происходило и люди могли спокойно жить», — говорит Владимир.
После окончания службы Владимир хотел подписать контракт, но в итоге решил выбрать учебу в спортивном колледже на тренера и учителя физкультуры. В результате он пожалел, что поторопился и не остался в армии еще на пару лет. Сейчас россиянин воюет за ЦАХАЛ, потому что был мобилизован как служивший в боевых отрядах. Это случилось после нападения боевиков ХАМАС.
— Как прошло твое 7 октября?
Я подрабатываю в охране, в жилом комплексе для обеспеченных людей вроде Москва-сити. Как только увидел новости о случившемся, понял, что сейчас будет письмо или звонок из армии. Поэтому сразу попросил у начальника замену. Через пару часов после вторжения ХАМАС получил смску о том, что меня мобилизуют, — такая рассылка делается по ребятам, которые находятся в резерве, — собрался и поехал на базу в район, на который напали боевики. В общем-то, я был подготовлен и в физическом, и в психологическом плане — рано или поздно этот момент должен был наступить.
— То есть тебя не шокировало увиденное?
Это было ужасно, но я понимал, что сейчас увижу трупы, поэтому не сильно потрясло. Мое подразделение в первые дни конфликта зашло в поселение, за воротами которого хорошо видно место проведения вечеринки в Реиме [Supernova Sukkot Gathering — музыкальный фестиваль, на который напал ХАМАС 7 октября]. Там видел растерзанные тела людей, которых убили боевики. Внутри поселения мы заходили в дома, проверяли, до конца ли зачистили территорию: по полу текут реки крови, лежат расстрелянные, обезглавленные дети. Боевики убивали целые семьи. Поразила расцветка дома — бурые от крови стены и пол.
— Израильская разведка известна на весь мир. Почему ХАМАС смог напасть на Израиль? Кто виноват в этом?
Это вопрос, на который я сам не могу найти ответ: мне непонятно, как это могло произойти. Там вроде глава военной разведки взял ответственность за нападение, но в этом всем еще предстоит разобраться (в октябре глава военной разведки Израиля Аарон Халива заявил, что под его руководством разведка не справилась со своей задачей и он ответственен за произошедшее. Его слова опубликовало издание Times of Israel. — Прим. ред.). Свое мнение говорить не буду, потому что не хочу, чтобы местные это прочитали и как-то неправильно трактовали.
Сегодня по всему миру проходят акции в поддержку Палестины, а многие страны открыто осуждают Израиль и призывают к немедленному прекращению огня. Владимир говорит, что не испытывает от этого обиды, потому что это было ожидаемо. Больше его расстраивает позиция властей РФ, которые встречаются с представителями ХАМАС и поддерживают палестинские движения. Шоком для него стало и произошедшее в аэропорту Махачкалы. Военный говорит, что количество погибших и раненых в Газе, которое называют в мировых СМИ, «раздуто». «Я знаю точно, что ЦАХАЛ пытается работать аккуратно, потому что сам участвовал еще до дембеля в операциях и мероприятиях, которые проводит наша армия. К сожалению, ХАМАС очень грамотно пользуется обстановкой — их точки находятся в жилых районах. Проблема в том, что они прикрываются мирными жителями как живым щитом. ЦАХАЛ предупреждает, есть просьбы об эвакуации в южную часть сектора, потому что бой ведется с северной части и продвигается к центру. По сей день идут оповещения о том, что здесь будут вестись бои, так как армия собирается зачистить всю эту территорию от этого гноя», — говорит он.
— То есть если ХАМАС сидит в жилых районах Газы, то мирное население само виновато в этом? И их жертвы оправданы?
Никакие потери среди мирных не могут быть оправданы. Одно дело, когда гражданин решает никуда не эвакуироваться, хотя понимает, что в его дом может что-то прилететь. Или кто-то зайдет и начнет действовать — ХАМАС прячется в обычных домах, мы уже говорили об этом. А наша задача — зачистить территорию. К сожалению, я не могу быть на сто процентов уведомлен о том, кто сидит в доме, — мы стараемся работать аккуратно, с минимальными потерями. К тому же ЦАХАЛ предупреждает. Представь: ты сидишь дома и знаешь, что здесь будут проходить бои. Ты, естественно, сам пойдешь в другую часть страны, потому что здесь оставаться небезопасно. Оповещение было массивным. Проблема в том, что хамасники преграждают путь мирным жителям.
Проблема не в самом секторе, а в группировке, которая сидит внутри этого сектора. Мы не воюем против Газы, против конкретной национальности или вероисповедания — ведется бой против конкретной группировки, которая делает все, чтобы этой страны Израиль не существовало. Больно смотреть на то, что из-за этого всего в Газе гибнет мирное население, — и очень хотелось бы этого избежать, но, как ни крути, взглянув на всю историю человечества, на все войны, мирное население страдало всегда. К сожалению. Это то же самое, что и осознавать, что не обойдется без потерь с твоей стороны. Скорее всего, тем отрядом, которым вы зашли в сектор, вы уже вряд ли вернетесь. Ты это понимаешь — и с этим ничего не поделать. Да, будут и потери в мирном населении, есть и будут потери с нашей стороны, мои ряды тоже пустеют. Это война.
Пока Владимир участвует в боевых действиях в Израиле, страна, в которой он вырос, проводит «спецоперацию» в Украине. В этом конфликте военный не поддерживает ни одну из сторон. По его мнению, она началась из-за ошибки двух сторон. «Один, извиняюсь за мат, до*** в****вался, а второй решил показать, на что он способен. Тупая, детская ситуация: оба президента вышли полными идиотами, не смогли договориться — и имеем, что имеем», — говорит он. Желания вернуться и записаться в ВС РФ после 24 февраля у Владимира не появилось, потому что он не воспринимает РФ как родину. «Идти служить в Израиле, умереть за него, если понадобится, — да. Но не за Россию — для меня она того не стоит», — говорит он.
Проблем из-за российского паспорта у Владимира нет. Некоторые его друзья, которые приехали в страну из Украины, после февраля 2022-го перестали контактировать с любыми выходцами из России, но их военный понимает и не осуждает. «Остались ребята, с которыми мы продолжаем общаться: мы понимаем, что лично я никакого отношения к этому не имею. Если нам интересно взаимодействовать, то какая разница, кто откуда приехал, кто в кого верит и кто чем питается?» — говорит он. Тех, кто переехал в Израиль, но в социальных сетях публикует флаги других стран, он не понимает. «Зачем вы здесь? Одно дело — туристы, беженцы, другое — люди, которые переехали сюда давно и живут здесь десятками лет, считают себя евреями. А потом начинают выяснять, кто русский, кто украинец, поэтому и происходят стычки», — рассуждает он. Свою родину Владимир выбрал — он говорит, что готов «защищать Израиль до конца своей жизни».
Катя, 22 года (имя изменено). Военная полиция
Честно говоря, у меня изменилось отношение к России не после 24 февраля, а после 7 октября. Когда ХАМАС вторгся в Израиль, я заходила в русскоязычные паблики, чтобы увидеть слова поддержки и соболезнования Израилю, но в итоге — только пожелания смерти евреям, всякие шутки-прибаутки.
Катя родилась и выросла в Челябинске. В 2019 году она окончила 11-й класс и тогда же узнала о программе, по которой можно переехать в Израиль. «Конечно, я решилась — тем более это было бесплатно. Осенью переехала. Нас постепенно знакомили со страной, мы учили иврит, узнавали культуру», — рассказывает она. Из-за пандемии программа приостановилась, Катя была сильно ограничена в передвижении, в итоге она решила покинуть программу, самостоятельно отправилась в ближайший город и начала искать подработки. Позже получила паспорт, а в начале мая 2023-го пошла служить — оказалась в военной полиции, хотя надеялась стать помощником зубного врача.
«При распределении обращают внимание на желание потенциального солдата, но так происходит не всегда. Во время курса молодого бойца — он длится три месяца, — который проходят все перед обязательной службой, за нами наблюдают командиры, офицеры: проводят аналитику нас как личностей, особенностей характера и поведения, что тоже влияет во время распределения», — рассказывает девушка. С 7 октября ее подразделение дежурит на границе с сектором Газа: проверяет машины на въезд и выезд. В невоенное время оно занимается охраной тюрьмы, где сидят палестинские заключенные. Некоторые из служащих военной полиции расследуют преступления, которые совершают израильские солдаты.
— Как прошло твое 7 октября?
Я а***ла. В тот день у меня был выходной, я проходила курс военной полиции и мы были на базе на юге страны. Если бы была уже на срочной службе, то оказалась бы в пустяковом расстоянии от террористов, которые могли легко доехать до нас и расстрелять всех. Девчонки с той базы рассказывали, что хорошо слышали звуки выстрелов. Они напали в праздник, на совершенно безоружных в прямом и переносном смысле людей. Они специально выбрали это число — страна отдыхала, у нас был большой праздник Симхат Тора. [Симхат Тора, или Радость Торы, — праздник окончания годового цикла чтения главной священной книги иудеев].
Уже 12-го числа нас направили на задание — в тюрьму рядом с Иерусалимом. Там мы следили за порядком среди заключенных палестинцев. Это те самые «мирные жители», но я сейчас говорю это в кавычках, ибо для меня не существует мирных в секторе Газа. Даже если они физически не убивают и не держат пушку в руках, то все равно у них в голове одна программа — убить еврея. Их же учат с самого детства, дают инструкцию по убийству жителя Израиля.
— Ты считаешь, что абсолютно каждый житель сектора Газы — террорист?
Они не могут быть мирными: мирный житель не будет ходить и раздавать людям конфеты в знак радости, когда ХАМАС нанес точечные удары по Израилю. Люди, которые сейчас выходят на митинги и демонстрации в поддержку палестинцев, настолько слепы, что не хотят анализировать действия двух сторон. При этом вся правда есть, к ней есть доступ.
Я так скажу: ХАМАС выиграл в информационной войне. Пока Израиль в первые недели после нападения наводил порядок, помогал жителям, ХАМАС занимался пропагандой и распространением фейков. Они всегда прикрываются людьми как живым щитом — и это подкрепляется фактами. Откуда они стреляют? Из школ, больниц, парков аттракционов — из мест скопления мирного населения.
— Но при этом всем гибнут люди. Тебе не страшно быть частью машины, которая убивает в том числе и мирных?
Я не считаю, что моя страна убивает. Можно заглянуть в сводку былых лет — Израиль никогда не нападал первым. Он всегда только защищал и оборонялся в ответ. Конечно, люди умирают, но Израиль это не начинал — он лишь отстаивает свое право на существование.
Если бы 7 октября никто не вторгся, не растерзал бы такое количество мужчин, женщин и детей, не взял бы такое количество заложников, то этого всего бы не было. Все справедливо. Я считаю, что не должно быть жизни организаторам нападения 7-го числа. Это был самый настоящий геноцид.
— Когда начался конфликт с Украиной, ты жила в Израиле уже два с половиной года. Какая у тебя была реакция на события 24 февраля 2022-го?
Тогда я была аполитичной, новостями тоже не сильно интересовалась. А после переезда Израиль стал для меня центром жизни. Теперь это моя родина. С Россией связывает только то, что там остались родители. Мы регулярно с ними созваниваемся, они первое время финансово помогали. После репатриации несколько раз приезжала в гости в Россию. Но я понимаю, что моя жизнь — среди таких же, как и я, евреев.
Честно говоря, у меня изменилось отношение к России не после 24 февраля, а после 7 октября. Когда ХАМАС вторгся в Израиль, я заходила в русскоязычные паблики, чтобы увидеть слова поддержки и соболезнования Израилю, но в итоге вижу пожелания смерти евреям, всякие шутки-прибаутки. Тогда я поняла, что пошли нах*й русские. Я буду жить там, где живут такие же, как и я, — евреи. Буду жить в свободной стране.
Сейчас Катя очень критично отзывается о российских властях. По ее мнению, Израиль находится в позиции Украины, а ХАМАС — это нынешняя Россия. Объясняет она это тем, что «РФ — ближний соратник террористов ХАМАС, потому что Россия поставляет ракеты сектору Газа, чтобы он шмалял их по Израилю» (представитель МИД РФ Мария Захарова опровергла обвинения в поставках вооружения ХАМАС, которые распространяли украинские чиновники. — Прим. ред.). «Важно: в контексте соратников ХАМАС я говорю именно о правительстве, а не о стране, языке или народе», — подчеркивает девушка.
Александр, 39 лет, инженерные войска
Жалко, что приходится ломать жизнь другим людям из-за того, что кучка д*****ов решила все-таки доказать Израилю, что они вот тут вот сделают from the river to the sea (лозунг «От реки до моря Палестина будет свободной». — Прим. ред.).
Александр родился и вырос в белорусском городе Молодечно. В 2002 году окончил колледж радиоэлектроники, после учебной практики в 19 лет должен был пойти служить в белорусские вооруженные силы. «В Беларуси армия очень условная, крутится вокруг устава: кто чище выметет плац и лучше марширует, тот и молодец. В отношении армейской подготовки — ну, могут дать подержать автомат Калашникова, наверное. Не хотелось год фигней маяться», — говорит мужчина.
На четвертом курсе колледжа у Александра появился друг, который рассказал ему о репатриации в Израиль. К тому времени в Беларуси уже почти 10 лет правил Лукашенко, мужчину напрягала несменяемость власти и политическая обстановка. В 2003-м он решился эмигрировать — оформил документы и переехал в Израиль. Концепция службы в местной армии ему сразу понравилась, потому что местных военных в самом деле «натаскивают на физическую подготовку», а «не заморачиваются, насколько у тебя выглажен воротничок, выметен плац». В 2005-м Александр пошел на срочную службу. К тому моменту он учил иврит около года, поэтому не знал разницы между «инженерными войсками» и инженером, который занимается разработкой электронных средств. «В моменте я не понял, что перепутал, а спросить не у кого было. Мог бы — выбрал бы другое, что-то вроде цифровых технологий, информационной безопасности. Там дают билет в жизнь и делают из ребят хороших программистов», — говорит он. В итоге Александр занимается связью, а не взрывными работами — он смог выбрать специализацию внутри инженерных войск. В мирное время инженерные войска часто занимаются задачами пехоты. «Несли дежурства на границе, участвовали в поимке преступников. Мы не взрываем постоянно», — объясняет он.
— Первый конфликт, который случился во время твоей жизни в Израиле, — это Вторая ливанская (конфликт между Израилем и группировкой «Хезболла», которая контролировала южные районы Ливана. — Прим. ред.). Ты участвовал в ней?
Участвовал в ней, но недолго — около двух недель. Так сказать, немножечко поучаствовал, и то немножечко был еб*ный п*здец. Израиль до этого долгое время не вел серьезных войн, поэтому она закончилась — и не особо в нашу пользу. Была безумная неготовность войск, доходило до смешного: мы распечатывали технику после хранения — и она тупо не работала. Ее никто не проверял, она не заводилась, не было масла в двигателях, связь не включалась, чего-то не было в коробках. Полный треш.
Было страшно даже не взрывать здания, где сидела «Хезболла», а спать, потому что были периодические обстрелы из минометов. Мы спали в технике, то есть в броневиках и танках, — по позиции могло прилететь в любой момент. Идти по разведданным было не так страшно, потому что товарищи из «Хезболлы» не представляли из себя большой опасности: у них не было профессиональной армии, но они умели стрелять и этим доставляли проблемы. Прилет херни в любой момент — вот это реально стремно.
— Не хотелось уехать из-за постоянных конфликтов?
Нет, да и сейчас не особо хочется, по крайней мере, из-за войны. Появляется желание переехать из-за цен: все очень дорого (в 2023 году Израиль занял 11-е место по дороговизне жизни среди 140 стран мира, согласно рейтингу Cost of Living Index by Country. — Прим. ред.). Сейчас я работаю в Гугле — мы с женой не очень плохо устроились. Как человек с меньшим заработком выживает с израильскими ценами, я не знаю.
Утром 7 октября Александр занимался детьми (его сыну полтора года, а старшей дочке — три с половиной). Но когда семья вставала, зазвучали сирены — мужчина отвел детей в комнату безопасности (специальные помещения, которые способны выдержать прилет). «Начала появляться информация о том, что ХАМАС проник на территорию страны, — видео в Telegram с таким мясом, что просто п****ц. Было ощущение какого-то шока, в моменте не понимаешь, что за херня. Это наши так провафлили, что куча террористов проникла в Израиль?» — говорит он. Около девяти утра (первые сирены зазвучали в 6:30) мужчина получил смс с сообщением о призыве. На базе он был около 12 часов дня.
— Страшно уходить на задание?
Страшно, но что делать. Можно и дома ложкой воды подавиться. Тут скорее грустно. Заходишь в Газу — и такой депресняк вокруг, потому что армия конкретно разрушает все здания, всю инфраструктуру. Просто жалко, что приходится ломать жизнь другим людям из-за того, что кучка д*****в решила все-таки доказать Израилю, что они вот тут вот сделают from the river to the sea (лозунг «От реки до моря Палестина будет свободной» — отсылка к земле между рекой Иордан, которая граничит с востоком Израиля и Средиземным морем на западе. — Прим. ред.). Ты не можешь бороться с террористами напрямую — в этом и суть, что приходится воевать с непонятным, скрывающимся п*здецом, который полностью игнорирует все минимальные правила войны. Ради чего они это делают?
Завоевать Израиль у них точно не получится. Они верят в то, что надо убить евреев, уничтожить нашу страну. Это написано у них в уставе. Но теми силами, что у них есть, это нереально.
— Против кого воюет Израиль?
По бумагам — с ХАМАС. По факту их сложно отделить от мирного населения. Сектор Газа — место, в котором образовалась гуманитарная катастрофа. Египет отказался от Газы, и эта территория стала проблемой Израиля. Жители остались сами со своими проблемами: пресной воды у них нет, работы нет и так далее. ХАМАС пришел к власти в 2007-м якобы в результате выборов — и примерно с 2007 года они начали следовать радикальной политике и проводить пропаганду из серии «уничтожить евреев» среди молодежи. На выборах в 2007-м Израиль пытался протолкнуть и поддержать ФАТХ — чуть более мирных, скажем так, арабов (ФАТХ — одна из ведущих палестинских партий. После подписания в 1993 году мирных соглашений с Израилем в Осло ФАТХ получила мировое признание и встала во главе Палестинской национальной администрации (ПНА). — Прим. ред.). Но не получилось. Людей в секторе реально сложно отфильтровать: старшее поколение не такое радикальное, а многие среди молодежи — плод политики боевиков. Крыло группировки в основном и состоит из людей, которые стали жертвой пропаганды.
— Палестинцам обещали государство, как и евреям. Может, они хотят войны, потому что Израиль забирал их землю себе?
Если бы они хотели государство, то они бы создали его — им ничего не мешает. Израиль всеми руками и ногами за. Не то что мы не сделали им государство — они сами не хотят. Для них есть два но: во-первых, если они становятся государством, то признают существование Израиля, а во-вторых, государству нужно нести ответственность за своих граждан и за свои действия. По поводу земли — здесь все сложнее. Смысл в том, что, когда Британия предложила создать два государства и появился Израиль, арабы были не согласны [c созданием Израиля]. Они напали — получили по щам. Я считаю, что после этого претензии из серии «у нас отжали землю» совершенно не обоснованы: вы напали и проиграли, успокойтесь. Если не хотите создавать свое государство, то почему не интегрироваться в израильское общество? У нас арабский — второй государственный язык. Пользуйтесь шекелями, всеми услугами на арабском языке, летайте на самолетах за границу, работайте, будьте белыми людьми.
— А какой выход из конфликта? Полное уничтожение участников ХАМАС?
Цель ХАМАС достаточно понятна и единственна — вести террористическую деятельность. Поэтому оставлять эту группировку — крайне недальновидный шаг. Да, страдает мирное население, но как по-другому с боевиками воевать? Ближний Восток в целом такое место, где уважают сильнейших. Если дашь слабину, то на тебя наплюют, насрут и будут по тебе ездить. Вот так это работает на Ближнем Востоке. Ты не можешь с террористической организацией играть по правилам войны, потому что они не будут их соблюдать, а ты будешь — и проиграешь из-за этого. А проигрывать не хочется.
На конфликт в Украине Александр смотрит по-своему, отмечая, что разделяет, «возможно, непопулярное мнение». По словам мужчины, Западная Украина всегда была достаточно националистической и там есть «куча сомнительных вопросов с Бандерой и нацистскими взглядами». Он считает, что с момента развала СССР РФ пыталась поставить Украину под свой контроль, например, через пророссийские партии в парламенте. «Но Россия жидко обосралась. Если бы деньги не разворовывали, если бы было нормальное снабжение армии, то Россия победила бы в первую неделю, а победителей не судят. Не было бы п*****а с той же Бучей, с заключенными, которые захватывали Авдеевку, не было бы разрушения ГЭС. Армия бы просто сделала то, что должна была сделать по приказу. Но этого не случилось — и не потому, что Украина сильная и стойкая. А потому, что все бабки закопаны на дачу генералу. Опять-таки, это мое мнение», — рассуждает мужчина.
При этом он, являясь израильским военным, не занимает какую-то сторону: «Тут сложно быть на чьей-то стороне. Поддерживаю Украину из патриотических чувств — их бьют, жалко. С другой стороны, Россия тоже не просто так туда полезла. Не могу сказать, что я за Россию, потому что в том виде, в котором она сейчас существует, — это е****й п***ц. Сказать, что я полностью за Украину, тоже не могу, потому что не поддерживаю националистические идеи».
Беседовала: Валерия Катодикиди
